Храм преподобного Александра Свирского

   Те, кто летал ночью на самолёте (или те, кто видел спутниковые снимки в Интернете), помнят завораживающую картину: посреди тёмного пространства огни населённых пунктов. Москва – огромный сияющий спрут с расползающимися щупальцами трасс, сверкающие озерца – города поменьше, крошечные точки – маленькие городки и посёлки. Это ночная карта России. Но есть и другая карта, на которой внутреннему, духовному взору могут представиться святыни нашей земли Русской. Звёздочками-точками светятся там деревенские храмы, созвездьями – города, и целые моря света – монастыри. Валаам, Саров, Печоры, Сергиев Посад, Козельск – пойди найди их на географической карте. А на карте русских святынь они – как города-миллионники.

   Уже не первый год осваиваем мы эту, духовную, карту России. На этот раз наш путь лежал на запад, в Калужскую землю, к провинциальному Козельску, рядом с которым находится центр притяжения для миллионов паломников. Одним из двух «костров, возле которых греется вся Россия», назвал Оптину Пустынь русский философ Георгий Федотов. Паломничество туда – мечта многих. И вот эта мечта осуществилась для нашей небольшой группы прихожан. Ранний подъём, утреннее правило в микроавтобусе, четыре часа в дороге, и мы возле небольшого монастыря Спаса Нерукотворного Образа в селе Клыково, который первым встретил нас на калужской земле.

   Здесь подвизалась наша старшая современница, «божия птичка», старица Сепфора (она преставилась в 1997 году, на 102-м году). Удивительно вдохновляющим и утешительным примером служит нам жизнь этой подвижницы. Это была совсем простая и не очень образованная женщина, воспитавшая четырёх дочерей, прожившая, как многие, тяжёлую жизнь в тяжёлое время вместе со всей страной, не совершившая видимых подвигов и не подвергнувшаяся немыслимым испытаниям. Но твёрдая вера и безграничная любовь к Господу способны были наделить великими духовными дарами прозрения и чудотворения эту крестьянку, тайно принявшую монашеские обеты и прожившую почти всю жизнь в миру, сделать её старицей, провидицей и помощницей многим и при жизни, и после смерти. Сотнями исчисляются рассказы об исцелениях и других чудесах, произошедших по молитве матушки. Трепетно чтут память старицы Сепфоры в монастыре, восстановленном в 90-е годы из небытия её молитвами, в монастыре, где прожила она последние годы, окружённая своими духовными чадами. И мы, паломники, с глубоким почтением посетили келлию матушки Сепфоры, где всё осталось таким, как при её жизни, и поклонились могиле старицы.

   Ещё полчаса пути, короткий отдых в гостинице женского монастыря в Козельске, и вот мы, наконец, на Всенощной в великой Оптиной Пустыни. В храме Казанской Божьей Матери столько народа, что едва можно поднять руку для крестного знамения. Священство в золотых одеяниях, мощно гремит монашеский хор, колеблется пламя сотен свечей. Во время шестопсалмия весь храм погружается в темноту, только разноцветные огоньки лампад мерцают во мраке. И снова яркий свет, и снова правый клирос перекликается с левым. Монастырская служба неспешная, обстоятельная. Отец Василий предупреждал нас об этом, и мы готовы стоять и терпеть усталость. Нельзя сказать, что четыре с половиной часа – а столько длилась всенощная – пролетели как одна минута, но многие признавались, что во время службы как-то ушли все мысли о телесных тягостях, и осталось только одно светлое молитвенное чувство.

   Этот вечер подарил ещё одно сильное впечатление. Дело в том, что сёстры монастыря, где нам предоставили ночлег, предложили подготовиться к причастию в уже освящённом, но ещё недостроенном монастырском храме. Молитвы поздним вечером в тёмном, едва освещаемом храме с голыми бетонными стенами и неровным цементным полом, в храме, построенном на том же месте, где когда-то стоял самый древний собор древнего Козельска («мал Козельск городок, да старше Москвы на годок»), читались как-то по-особому. В какой-то момент показалось, что мы похожи на древних христиан, собравшихся в катакомбах. Слава Господу, что нам уже не грозят гонения от языческих властей!

   Монастырские службы не только длинные, но и ранние. Уже в половину шестого утра мы стояли во Введенском храме Оптиной. Здесь почивают мощи великого старца Преподобного Амвросия, одного из столпов русского православия, человека, который оказал огромное влияние на духовную жизнь всей России XIX века. Усталость от дороги и короткого сна давала о себе знать, но награда – причастие Святых Христовых Таин – восполнила всё, и акафист батюшке Святому Преподобному Амвросию был исполнен умиления и света. Даже те из нас, кому за спинами народа не было видно происходящее, с радостью слышали знакомый голос отца Василия, так же отчётливо и неспешно, как и в родном храме, произносящего слова акафиста, и вместе со всеми мы воодушевленно пели: «Радуйся, преподобный Амвросие, богомудрый учителю веры и благочестия!»

   После службы нас ждала экскурсия по монастырю. Мы познакомились с историей обители, услышали рассказ о её духовных столпах – Святых старцах оптинских, о замечательных представителях русской религиозной мысли, вдохновлённых ими, а возле стен скита, отстоящего от монастыря на несколько сотен метров, въяве представили себе Льва Толстого, ходящего здесь взад-вперёд, не решаясь войти. Кто знает, как повернулась бы история, если бы великий писатель (и «великий путаник») встретился с великими оптинскими старцами. Узнали мы и о тёмной странице истории монастыря, когда на Пасху 1993 года рукой сатаниста было совершено ритуальное убийство двух оптинских братьев и иеромонаха Василия. Мы поклонились новомученикам в часовне, воздвигнутой рядом с местом их гибели. Преподобные отче Амвросие и все святые отцы оптинские, молите Бога о нас!

   Далее наш путь лежал в  Шамординский женский монастырь (Казанскую Амвросиевскую пустынь), тесно связанный с именем Преподобного Амвросия. Обитель эта была основана по настоянию Святого, его духовной дочерью было первая настоятельница монастыря, матушка София, всё здесь было устроено по его указаниям, здесь провёл он последние дни и здесь отошёл ко Господу. С великой печалью и слезами несли его гроб на руках двенадцать километров шамординские сёстры и оптинская братия. По наказу Преподобного монастырь был основан как богадельный, и все последующие годы до своего закрытия в 20- е годы в обители свято соблюдали все заповеди Преподобного, принимали и больных, и увечных, и сирот. И сейчас в восстановленной обители так же, как и сто лет назад, действуют и богадельня, и приют для сирот. Постройки монастыря очень красивы и необычны, так как в конце XIX века он был заново отстроен в новорусском стиле архитектором Шервудом на деньги московского чаеторговца Перлова. Величественный и затейливый Казанский собор, дом самого Перлова, водонапорная башня, братские корпуса и богадельня, «футляр» над хибаркой Преподобного Амвросия – всё выполнено из красного кирпича и напоминает по стилю всем знакомый Государственный Исторический музей. Казанский собор, построенный с применением всех новейших технологий своего времени необыкновенно светел и просторен, а ещё он запомнился иконами в чудесных окладах, искусно вышитых бисером и стеклярусом. Все они (а их более десяти) – работа одной монахини, трудившейся над ними до самой своей смерти, а умерла она девяностолетней. От монастыря открывается завораживающий вид на окрестные поля и рощи, а к живоносному источнику, находящемуся под горой, возле речки с красивым названием Серена, ведут 270 ступенек деревянной лестницы. Возле источника есть и купальня, правда, смельчаков окунуться в источник не нашлось.

Уже начинало смеркаться, когда мы тронулись в обратный путь. Наверное, благословение Оптиной сопровождало нас, потому что, вопреки опасениям, дорога без пробок расстилалась перед микроавтобусом. Вот и наш храм, маленьким угольком от великих костров русских духовных святынь теплящийся на Соколиной Горе.

   Спаси Господи батюшку отца Василия, организовавшего для нас эту поездку! Это было настоящее, «правильное» паломничество в том числе и благодаря вполне спартанским бытовым условиям и неласковой погоде. В результате, кажется, нам удалось приблизиться к пониманию того, что паломничество – это не приятная и лёгкая экскурсия, не развлечение, а труд и для тела, и для души. Кажется, прочувствовали мы и то, насколько этот труд душеполезен. Постараемся подольше сохранить молитвенное чувство, сопровождавшее нас все эти два дня, и радость от всего увиденного и услышанного.

   Слава Богу за всё!